(Ин. 5, 1-15)

Четвертую Неделю после Пасхи Святая Церковь посвящает воспо­минанию чудесного исцеления Иисусом Христом расслабленного, страдавшего тридцать восемь лет. Событие это есть одно из замечате­льнейших и поучительнейших для нас деяний Иисуса Христа. Вот как св. евангелист Иоанн повествует об этом событии: «Был праздник Иудейский, и пришел Иисус в Иерусалим. Есть же в Иерусалиме у Овечьих ворот купальня, называемая по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых проходов. В них лежала великое множество бо­льных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды. Ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду; и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, ка­кого бы ни был одержим болезнью. Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое время, говорит ему: “Хочешь ли быть здоров?” Больной отвечал Ему: “Так, Господи; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возмутится вода; когда же я прихо­жу, другой уже сходит прежде меня”. Иисус говорит ему: “Встань, во­зьми постель твою и ходи”. И он тотчас выздоровел, и взял постель свою, и пошел. Было же это в день субботний. Посему иудеи говорили исцеленному: “Сегодня Суббота; не должно тебе брать постели”. Он отвечал им: “Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи”. Его спросили: “Кто Тот Человек, Который сказал тебе: возь­ми постель твою и ходи?” Исцеленный же не знал, кто Он: ибо Иисус скрылся в народе, бывшем на том месте. Потом Иисус встретил его в храме и сказал ему: “Вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобой чего хуже”. Человек сей пошел и объявил иудеям, что исцеливший его есть Иисус».

Все здесь, благосклонные слушатели, кажется, просто и понятно. Да, понятно, но вместе с тем как поучительно, как глубоко назидате­льно, как душеспасительна. Будем внимательны! Первый год обще­ственного служения роду человеческому Иисус Христос провел в Га­лилее. Здесь, переходя из города в город, из веси в весь, Он проповедо­вал Свое новое учение: Приблизилось Царствие Божие; покайтесь и ве­руйте во Евангелие(Мк. 1, 15). Призывал Он к Себе всех несчастных, обещая им успокоение: Приидите ко Мне, — говорил Он, — все труж­дающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем; и найдете покой душам вашим (Мф. 11, 28-29). Разливая между людьми животворный свет небесного учения и проповедуя наступление Царства Божия, Христос Своими делами ясно показывал всем, что действительно наступило время особенной милости Божией. Он исцелял всякую бо­лезнь и всякую немощь в людях. Отовсюду приводили к Нему немощных, одержимым разными болезнями, бесноватых, лунатиков, рас­слабленных, и Он исцелял их. Никого не отталкивал Он от Себя, ни­кому не отказывал в помощи. Нищие, слабые, больные и вообще все страдальцы находили у Него утешение. Между тем, приближалась Пасха, самый главный и торжественный праздник у евреев, — празд­ник благодатной и светлой радости. Каждый благочестивый еврей считал священной обязанностью проводить этот праздник в Иеруса­лиме. В начале месяца Нисана (марта) обыкновенно отправлялись по всей Палестине вестники с объявлением о времени празднования Пасхи, чтобы никто не мог отговариваться неведением. И вот огром­ные толпы народа из Иудеи и других отдаленных стран, где только по­селялись иудеи, спешили в свой святой город явиться пред лицо Господне. Христос также отправился в Иерусалим. Он шел как простой галилеянин, со Своими соотечественниками, из коих многие и не знали Его, и с учениками Своими, от которых по внешнему виду ни­чем нельзя было Его отличить. Но в душе Своей Он нес великое наме­рение и во время праздника продолжать Свое святое дело — обретать и спасать души. Вздохи и стоны, заглушаемые в эти дни праздничным веселием, должны были найти себе слушателя, страдальцы не должны и в праздник оставаться без помощи.

На восточной стороне Иерусалима, близ Овечьих ворот, называе­мых так потому, что чрез них обыкновенно проводили овец для жерт­воприношения, была купальня. «Ручей, на котором стояла эта купаль­ня, и теперь представляет [собою] нечто необыкновенное. В иное время он течет с большою силою, в иное совсем не течет; иногда вода в нем показывается два или три раза в день, иногда только один раз в два или три дня. Вкус воды солено-горький, делающий ее негодною для питья; но температура воды так высока, что даже зимой достигает 15 градусов» (Скворцов. Жизнь Иисуса Христа. С. 110). Во дни земной жизни Иисуса Христа этот ручей пользовался славою чудесного ис­точника. Вода в нем, от какой-то невидимой причины, была иногда сильно возмущаема, и больной, который первым входил в нее, непременно выздоравливал. Поэтому больные со всех сторон шли к этому источнику и, чтобы не упустить момента возмущения воды, располагались близ самой купальни. Для их приюта, для защиты от непогоды и солнечного жара вокруг купальни, в виде пятиугольника, устроено было пять крытых галерей, в которых лежали слепые, хромые, боль­ные всякого рода и ожидали спасительного движения воды. Эта купальня называлась Вифезда, что по-русски значит «Дом милосер­дия». Поистине, это был «Дом милосердия», так как источник имел целительную воду, которую Бог, по милости Своей, даровал Своему избранному народу. Не обычное действие стихий природы делало воду целительной, но милосердие Живого Бога, Который для испол­нения Своей воли посылает ангелов. «Ангел Господень, — говорит тайновидец евангелист Иоанн, — по временам сходил в купальню и возмущал воду; и кто первый входил в нее по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью».

Когда Иисус Христос вошел в галереи купальни, больные, может быть, теснились, торопливо проходили мимо Него, чтобы не опоздать и при возмущении воды первыми броситься в нее. Взор Иисуса от­крыл между ними самого безнадежного, неподвижно лежащего на по­стели. Тридцать восемь лет страдал этот человек, много лет лежал здесь, ожидая исцеления, но напрасно: силы его истощились, а помощника не было. Христос взглянул на страдальца, и Ему была от­крыта история его жизни. Он подошел к несчастному и спросил: «Хо­чешь ли быть здоров?» Почему же Христос, пройдя мимо многих бо­льных, подошел именно к этому страдальцу? Потому, говорит святой Иоанн Златоустый, что хотел «показать и силу Свою, и человеколю­бие: силу, потому что болезнь сделалась уже неизлечимою, и состоя­ние расслабления было у больного безнадежно; человеколюбие, потому что на того, кто особенно достоин был милости и благодеяния, преимущественно перед прочими воззрел Промыслитель и Человеко­любец» (Иоанн Златоуст. Собр. сочинений. Т. I. С. 566). В самом деле, кто был более достоин милосердия Владыки, как не этот страда­лец? Тридцать восемь лет страдал он тяжкою неизлечимою болезнью; много лет лежал при источнике исцеления, но исцеления не получал, потому что никто не хотел помочь ему, а сам он был не в силах вовремя войти в купальню. Но при всем этом он не роптал, не произносил бо­гохульных слов, не укорял Творца, а мужественно, с великой крото­стью переносил свое несчастье. Какой поучительный пример для тех, которые проводят жизнь в болезни, которые терпят неудачи и разные житейские неприятности, которые обречены всю жизнь нести иго нищеты и лишений! Кто из нас, подвергшись этим несчастьям, может терпеливо переносить их, не говорим — тридцать восемь лет, а восемь, даже три года? А евангельский страдалец терпеливо переносил свое страдание 38 лет, — вот ему и награда: Христос подошел к нему и спросил: «Хочешь ли быть здоров?»

Кто не знал того, что расслабленный хотел быть здоровым? Ведь потому он и лежал много лет у чудесного источника. Неужели же того, что очевидно для всех, не знал Тот, Кому глубины сердец открыты, перед Кем «вся нага и объявлена»? Для чего же Христос спрашивает? Спрашивает не потому, что не знал, а потому, что хотел пробудить веру несчастного страдальца, хотел испытать его терпение. Спросите какого-нибудь больного, который долго уже лежит в постели, хочет ли он быть здоровым? Он, пожалуй, вам ответит: «Ты видишь меня боль­ным, знаешь продолжительность моей болезни и спрашиваешь, хочу ли я быть здоровым? Не пришел ли ты посмеяться над моим несчасти­ем? Не хочешь ли поглумиться над чужой бедой?» А вместе с тем, мо­жет быть, стал бы он роптать на Бога, проклинать день своего рожде­ния, желать себе поскорее смерти. Ведь известно, как нетерпеливы и малодушны бывают больные, если они и не много времени лежат в по­стели; а когда болезнь продолжалась 38 лет, то легко человеку поте­рять всякое терпение. Однако на вопрос Христа страдалец ничего по­добного не сказал, не подумал. От тридцативосьмилетних страданий душа его сроднилась с терпением. Вопрос Христа сначала «едва ли вы­вел несчастного из его унылого оцепенения; он едва ли даже и взгля­нул на спросившего. Но думая, может быть, с мгновенным проблес­ком надежды, что эта был какой-нибудь незнакомец, который по сер­дечной доброте хотел помочь ему первым попасть в воду, когда она возмутится опять, он просто рассказал в ответ свою горькую повесть о долгом и тщетном ожидании» (Ф. В. Фаррар. Жизнь Иисуса Христа. С. 173). Мысль несчастного обращается к целебному источнику, и он жалеет только об одном, что не может воспользоваться его целительною силаю. «Да, Господи, — ответил он, — хочу быть здоров; но не имею человека, который опустил бы меня в купальню, когда возму­тится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит прежде меня». Вот новое горе? К долговременной болезни и крайней нищете присоеди­няется совершенное одиночество: «Не имею человека, — говорил страдалец, — который опустил бы меня в купальню; когда же я прихо­жу, другой уже сходит прежде меня». Это прискорбнее всего; этим могла Бы тронуться и каменное сердце. «Мне кажется, — говорит св. Иоанн Златоустый, — я вижу, как этот человек каждый день ползет и, доползши до самого устья купели, каждый год останавливается при самом конце доброй надежды: и это тем тяжелее, что испытывает он это не два, или три, или десять, а тридцать восемь лет. Он употреблял все усилия, но плода не достигал; подвиги совершались, а награда за подвиги доставалась другому в продолжение столь многих лет; и что еще тяжелее, он видел, как другие исцелялись. Вы, конечно, знаете, что мы сильнее чувствуем собственные бедствия, когда видим, что другие от таких же бедствий освободились: бедный тогда особенно чувствует свою бедность, когда видит другого богатым; больной боль­ше страдает, когда видит, что многие из больных освободились от своего недуга, а он не имеет никакой доброй надежды» (Иоанн Злато­уст. Собр. сочинений. Т. 1. С. 568). То же самое было тогда и с рас­слабленным. Однако непрерывные несчастья не ослабили его терпе­ния. Видя, как другие исцелялись на его глазах, а сам продолжая стра­дать, он не отчаивался, но приходил к купальне каждый год. А мы, если однажды попросим Бога и не получим, тотчас огорчаемся, впада­ем в малодушие, теряем усердие и перестаем молиться. Не таков был евангельский страдалец. И вот, когда чаша страданий, приготовлен­ная ему правосудием, была испита до дна, когда мера терпения его ис­полнилась, испытание кончилось — явилось и исцеление. «Встань, — говорит ему Христос, — возьми постель твою и ходи?» Это сказано было тоном, которому нельзя было не повиноваться. Это был глагол Того, Кто некогда изрек: да будет свет… да будет твердь… да изведет земля душу живу — и бысть тако (Быт. 1, 3, 6, 24). Тогда слово «да бу­дет» из небытия призвало к жизни небо и землю; теперь слово «встань» обновило и оживотворило мертвенный организм, расслаб­ленный страданием и грехом целой жизни. Голос, сказавший «встань», подобно электрическому току пробежал по изможденным членам страдальца, ничем не владевшего, и влил в них животворящую силу. Сразу восстановились силы в расслабленных членах, мир водво­рился в смущенной душе. Человек был исцелен. После тридцативось­милетней расслабленности он мгновенно восстал, имел столько кре­пости, чтобы самому нести свою постель и пройти с нею сквозь толпу стеною стоявшего тут народа. Всеобщее изумление сопровождала это действие. Сердце страдальца горячо билось от любви к неизвестному благодетелю, и он в радостном изумлении озирался кругом, чтобы увидеть и благодарить своего спасителя. Но Христос, во избежание сильного возбуждения и смятения в изумленной толпе, спокойно уда­лился.

Между тем, выздоровевшего расслабленного скоро обступила тол­па совопросников. Они смотрели на него с изумлением и негодовани­ем. Строгие блюстители внешних требований закона и преданий старцев — фарисеи, вместо того, чтобы обратить внимание на Боже­ственное исцеление, вступились за нарушение субботнего покоя. «Сегодня Суббота, говорили они, — не должно тебе брать постели». Это был вопиющий случай нарушения их закона; это в их глазах было преступление, достойное смерти, — тем более, что совершено среди многолюдства, на празднике. Однако в чем же заключалось преступ­ление исцеленного? А вот в чем. Моисей, повелев шесть дней в неде­лю делать, в седьмой день (в субботу) запретил заниматься обычными и житейскими делами, кроме самых необходимых: Да не сотвориши всякого дела в день субботний, — говорит Моисей, — ты и пришелец, живущий у тебя (Исх. 20, 10). Таким образом, «Суббота» действитель­но была установлением Моисеевым, установлением самым замечате­льным, самым почитаемым из всех установлений, отличавших иудеев от язычников как особый народ. Она была учреждена в видах мило­сердия, предназначена для зашиты подчиненных и угнетенных людей от тяжести непрерывной работы и чрезмерного труда, к которому ста­ли бы принуждать рабов и пришельцев. А что главнее того, назначе­ние одного дня в неделю для священного покоя было чрезвычайно важно для духовной жизни человека, так как день тот назначался на служение Господу Богу. Таково значение субботнего покоя.

Но предания старцев, их патриотизм еще более усилили строгость субботнего покоя. По мнению раввинов, Суббота соблюдалась на небе до сотворения мира, да и самый народ израильский был избран с целью охранять ее покой. И действительно, охранение субботнего по­коя было обставлено самыми мелочными, до нелепости точными, да смешного ничтожными правилами раввинов и преданиями старцев. Эти жалкие формалисты с важностью порешили, что в субботу нельзя носить не только какой-нибудь тяжести, но нельзя носить и сапогов, подбитых гвоздями, потому что они составляют бремя, а без гвоздей сапоги носить можно. Одному человеку можно нести каравай хлеба, а двое не могут нести его промеж себя. Женщина не должна выходить с лентами на себе, если только они не пришиты к платью. Портной не может выходить с иголкой в пятницу ночью, чтобы не позабыть ее и ношением ее не нарушить Субботы. Нельзя в Субботу носить вставного зуба и т. д. и т. д., до самых крайних пределов придирчивой нелепо­сти. Видя теперь исцеленного несшим свою постель, иудейские ста­рейшины и обратились к нему с вопросом: «Как смеешь ты нести по­стель, когда теперь день субботний?» Разве не торжественна, не реши­тельно выражена заповедь берегите души свои и не носите нош в день субботний (Иер. 17, 21)? Разве Моисей и все общество не побили кам­нями человека за то только, что он собирал дрова в субботу (Числ. 15, 32-36)? «Как же ты смеешь нести свою постель?» Ни на этот грозный вопрос выздоровевший страдалец простодушно отвечал: «Кто меня исцелил, Тот мне сказал: возьми постель твою и ходи». Как ни непри­ятны были эти слова для строгих законников, но они замолчали, удов­летворившись его оправданием. «Голос, обладающий такой чудесного силою, что мог исцелить словом расслабленность, продолжавшуюся в течение всей жизни, очевидна, в глазах этого человека имел право на послушание. Но они руководились особым побуждением; они имели в виду нечто большее, чем этот ничтожный и жалкий страдалец» (Ф. В. Фаррар. Жизнь Иисуса Христа. С. 175). Они хотели излить свою ненависть на виновника его выздоровления, повелевшего нарушить субботний покой. «Кто Тот Человек, — спросили они, — Который сказал тебе: возьми постель твою и ходи?» Однако исцеленный не мог назвать имени Иисуса. Личность Его, очевидно, так мало была изве­стна в Иерусалиме, и несчастный страдалец так был занят своею болезнью, что когда заговорил с ним Христос, не обратил на Него особо­го внимания и после исцеления не мог узнать, кто был его благоде­тель. Но скоро он узнал. Страдалец, чтобы воздать благодарение Богу за неожиданное и чудесное обновление своей безотрадной жизни, пришел в храм. Здесь-то и встретил его Христос и сказал ему то, о чем умолчал при самом исцелении. В минуту исцеления измученная долголетним страданием душа исцеленного вся переполнена была радо­стью — радостью телесного выздоровления. Теперь радость его была спокойнее, и Врач душ мог сказать ему то, о чем прежде говорила только совесть страдальца, именно, что его страдания были наказанием за грехи, и что если он будет продолжать свою прежнюю греховную жизнь, с ним может случиться что-нибудь худшее, чем тридцативось­милетняя болезнь. «Вот ты выздоровел, — сказал ему Христос, — не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже», может быть, и здесь еще, но несомненна, в вечности. Теперь исцеленный знал, Кто сделал его здоровым, с радостью пошел и объявил Иудеям, думая, что они единогласно с ним прославят Иисуса, Спасителя душ и телес.

А вот теперь, благочестивые слушатели, от Овчей купальни еван­гельского страдальца возвратимся к себе. Ведь все мы страдали в жизни и страдаем — страдаем телам, а еще более страдаем душею, обре­мененною «грехами многими». Но все ли мы шли к купальне ждать исцеления? Задавали ли даже себе вопрос: «Нет ли у нас купальни, по­добной Иерусалимской?» — Есть, и много, и еще чудеснее, еще спа­сительнее, чем купальня Иерусалимская. Там исцелялась болезнь тела, у нас врачуется и болезнь души. Там исцелял Ангел чрез возмущение воды, — у нас явилась благодать Божия, спасительная всем человеком (Тит. 2, 11). Там только один больной получал исцеление, кто первый по возмущении воды входил в купальню, — у нас все равно — и первый, и последний: всякий выздоравливает, всякий получает прощение грехов. Там исцелялся один в год, у нас каждый день, каж­дый час. — Да где же, спросите вы, где у нас такие купальни? Много ли их? — Они везде, их много, двери в них нам всегда открыты. Купальни эти — Святые Таинства Святой Православной Церкви. Они спасите­льно объемлют всю нашу жизнь от колыбели до гроба, освящают наше тело и душу, исцеляют и оживотворяют все существо наше. Едва чело­век появляется на свет Божий, ему предлагается купель Крещения, в которой, омывшись от первородного греха, он становится чистым, святым, подобно первозданному Адаму. Если, по злоупотреблению свободной воли мы утратили первобытную чистоту, с какого вышли из купели Крещения, и лишились духовной силы к деланию добра, кото­рую получили в Таинстве Миропомазания, нам предлагают другие источники, другие Таинства, в особенности купель Покаяния и Прича­щения. Ты согрешил пред Богом, грех, как змея, язвит тебя, — выкинь его скорее вон из души, иди к служителю алтаря, с верою скажи ему словами расслабленного: «Хочу быть здоров», открой ему болезнь души твоей, и он властью, данною ему от Господа Иисуса Христа, ис­целившего расслабленного при Овчей купальне, простит и исцелит тебя от всех грехов твоих. Очистившись от грехов в купели Покаяния, иди к Самому Христу, вкуси Его Тела и Крови, соединись с Ним и те­лом и душею, — и Он спасет тебя не только от всех болезней, но и от всех грехов, подаст тебе здравие душевное и телесное, и скажет, как сказал расслабленному: Вот ты выздоровел; не греши же, чтобы не слу­чилось с тобою чего хуже (Ин. 5, 14). Наконец, если болезнь изнурила тебя, как тридцативосьмилетнего расслабленного, и смерть готова по­хитить тебя, спеши к новой купели — Таинству Елеосвящения, и Христос молитвами верующих исцелит твою болезнь, воздвигнет тебя от одра болезненного, посетит тебя милостью и щедротами. Итак, Святые Таинства — вот наши источники исцеления! При этих источ­никах невидимо стоит тот же Спаситель, Который некогда стоял при Овчей купальне, смотря на расслабленного. Господь с сожалением смотрит на каждого из нас, видит наши болезни и спрашивает: Хочешь ли быть здоров? (Ин. 5, 6). Поспешим же, поспешим же, возлюблен­ные слушатели, откликнуться на этот Божественный зов. Будем чаще, как можно, приходить к источникам исцеления. Припадем ко Христу, Врачу душ и телес, и из глубины души воззовем: «Ей, Господи, хотим здоровы быть». И Он, видя веру нашу и искреннее сознание немощи нашей, скажет каждому из нас: Встань, возьми постель твою и ходи (Ин. 5, 8). Но, уходя выздоровевшим, пусть никто не забудет и предо­стережения, сказанного расслабленному: Не греши же, чтобы с тобой не случилось чего хуже (Ин. 5, 14).

Сказано в бытности инспектора Томской духовной семинарии. 1887г.