Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

Слушая сегодняшнее евангельское повествование, регу­лярно звучащее в храме, каждый христианин на протяжении многих лет своей религиозной жизни обретает всё новые и новые важные для себя смыслы этой простой истории. Тем более что звучит она, как мне кажется, из года в год всё ак­туальней для нашего времени — открывая всё новые и новые грани нашей жизни в условиях того мира, который ученые называют потребительским или даже постиндустриальным обществом. Именно потому, что мы живём в эпоху, когда, как кажется, в чём-то время даже уплотнилось и сконцентриро­валось — при той нашей привычной, может быть, теплохлад­ности, душевной расслабленности, с которой мы чаще всего не можем справиться в полной мере.

Итак, к Спасителю обращается преуспевающий, имею­щий авторитет в иудейском обществе человек. Не какой-то страждущий, нищий, больной, которые и одолевали Его, как правило, сопровождая, все три гада проповеди, — приходит человек, у которого, в принципе, всё есть, причём не просто всё есть в связи с тем, что он богат, а всё есть ещё и потому, что он живёт в полном согласии с теми нравственными принципами, которые созидали богоизбранный народ на протяжении многих веков. А теперь давайте приостановимся и задумаемся: а если бы мы пребывали в таком состоянии — были бы богаты и одновременно нравственны, порядочны, ощущали бы у себя за плечами не просто материальное благополучие, но и ещё пребывали в убеждении, что мы от юности своей в Церкви, мы от юности своей не грешим, по крайней мере в отноше­нии основных заповедей? Наверно, в этом случае и с Богом-то уже общаться не имеет смысла — мы уже сами почти боги. Это состояние, между прочим, нередко встречается у людей, сочетающих религиозную жизнь с житейским благополучи­ем. Нет, конечно, Бога они не отрицают, и себя богами не считают. Но при этом ведут себя как самоистуканы. Такое самоистуканство, как и религиозной жизни, особенно среди благочестивых людей, у людей, далеких от религии, встретить гораздо трудней.

И тем не менее этот богатый, мыслящий, нравственный человек — всё равно оказывается чем-то не удовлетворён. И уже по одному этому заслуживает очень большого уваже­ния. Трудно сказать, что стоит за обращением ко Христу «бла­гой». Во всяком случае, Христос сразу отсекает возможность подобного рода обращения к Себе, вопреки привычному для нас стереотипу, что христианин всегда должен вести себя сми­ренно. Но Христос не хочет никаких нюансов разговора, Он как будто подталкивает Своего собеседника к существу их бе­седы, в каком-то смысле обескураживая его. И приходится ему уже задавать самый главный вопрос, который любой человек должен был бы задать, встретившись с Богом лицом к Лицу: «Как мне спастись? Что мне сделать, чтобы Ты принял меня как своего?». И вот опять-таки Христос вроде бы не говорит ничего нового. Я бы даже сказал, Он вызывающе тривиален. Он начинает с этим явно мыслящим, глубоким, просвещён­ным в законе человекам говорить на уровне катехизической беседы, перечисляя навязшие в зубах у всех Моисеевы запо­веди — впрочем, заповеди, которые этот человек исполняет.

И вот опять можно остановиться и задуматься о нас са­мих. Что в этом отношении представляем собой мы с нашими двумя великими христианскими заповедями о любви к Богу и к ближнему? Можем ли мы сказать, что от юности мы эти заповеди соблюдаем? И заповеди не соблюдаем, и денег у нас мало, и с Богом, в общем-то, говорить вроде бы не научились. А он говорит, говорит с Ним, обременённый вот таким вели­ким грузам добродетелей. Кажется, что с Богом можно гово­рить, обременённым будучи грузом грехов, когда уже самому нет сил жить так отвратительно, как ты живёшь. А когда ты обременён грузом добродетели, с Богом и говорить не о чем: «Да, вот, я исполняю эти заповеди — какие ко мне вопросы?». И вот далее Христос предлагает ему сделать нечто такое, что, конечно, и для нас показалось бы очень серьёзным испыта­нием — отказаться от своего богатства. Кажется, что легко человеку богатому отказаться от богатства. От части богат­ства — безусловно, но — от всего? Как это невыносимо тяжело. В этом смысле нам даже гораздо проще, в общем, не имеющим богатства, лишиться даже того немногого, что у нас есть, как это ни парадоксально прозвучит. Помните советский афоризм «Чем меньше мы имеем, тем труднее у нас эта отнять»? Вот так мы и жили десятилетиями, не отдавая себе отчёта в том, что, культивируя в себе вот такой невольный, вынужденный культ бедности, мы обрекаем себя на очень серую жизнь.

Действительно, созидание богатства не всегда может быть грехом, а мажет быть даже и великой добродетелью. Ибо, со­зидая богатство, человек, грубо говоря, что-то производит, что-то создаёт, а это не всегда является только лишь его досто­янием. И, видимо, этот богатый человек, обладая богатством, мог сказать, что благодаря его богатству кто-то получает рабо­ту, кто-то получает помощь, да и сам он имеет возможность не просто отчаянно думать о хлебе насущном, — а в этих думах то о хлебе насущном очень многие забывают и Бога, и веру, и всё остальное: ожесточаются, озлобляются и перестают, по существу, быть людьми. Нет, этот человек в богатстве своём позволяет себе роскошь думать о главном, о сущностном. Но почему он должен всего этого лишиться, если богатство его нажито честно? А надо полагать, что, если этот человек со­блюдал заповеди Божии, это был честный богач. Опять-таки, категория для нас невиданная. Бывают ли честные богачи? «Деревянное железо». Так нас учила наша русская классиче­ская литература: «Бедные — хорошие, богатые — плохие». Так учит нас жизнь последних двадцати лет. И так нам удобнее переносить собственную бедность. Помните фразу Жиринов­ского «Я за русских, я за бедных»? Как это унизительно пре­жде всего для русских — вот такого рода лозунг. Нет, Россия когда-то была страной богатой, и были в ней богатые люди, и были достойные богатые люди. Хотя многое не получалось, как не получилось, видимо, у этого богача, потому что вот сей­час начинается разговор его с Богом по существу — разговор Бога с ним по существу, когда Христос и говорит ему, что надо от всего отказаться. Не просто от богатства, от материаль­ных благ — вы знаете, я подозреваю, что этот человек был бы способен на это, — а отказаться от чувства успокоенности и самодовольства.

И вот тут возникает ощущение, что, может быть, и пер­воначальный вопрос-то богатого человека ко Христу был обусловлен… некой праздностью: «Ну что ещё может сказать мне — человеку состоятельному, уважаемому, богатому, нрав­ственному, верующему этот странствующий учитель, этот бродяга?». И вдруг он услышал самое главное. И опечалился. И вот, может быть, с этой печали… А ведь, обратите внима­ние, Христос предлагает ему, раздав всё, стать Его учеником. А мы знаем из Евангелия примеры, когда люди таким образом и шли за Христом. Да, чаще всего это были те, у кого не было ничего, и даже здоровья. И, обретя здоровье от Христа, они уже понимали, что всё в этой жизни для них связано с Ним… И вот богатый собеседник Христа задумался, восскорбел и отошёл от Христа, может быть, на время, может быть — на­всегда, трудно сказать. Потому что в конечном итоге в этом коротком разговоре со Спасителем этот самоуспокоенный человек вдруг ощутил всю неправду вот этой «духовной гар­монии», в которой он жил. Понимаете, вот я сейчас говорю об этом человеке — а не могу отрешиться от чувства уважения. Я так сожалею, что мы с вами живём в мире, в котором трудно встретить таких людей. Ну, прежде всего потому, что их весь ХХ век у нас изводили методично — вот таких вот благопо­лучных, мыслящих, сытых и щедрых. С такими людьми куда интереснее было бы иметь дело — не только Богу, но и нам, простым смертным. Но таковых людей нет, как правило, уже.

И вот обратите внимание — то, что я говорю, имеет место, об этом свидетельствует прежде всего реакция апостолов. Почему они вдруг так смутились? Нет чтобы порадоваться, захлопать в ладоши: «Конечно, богатому трудно войти в Цар­ство Небесное. Очень хорошо — мы, благо, бедные, ничего не имеем, за Христом ходим, мы уже в Царствии». Нет, по­чему-то они смущены, когда Христос — обратите внимание —­ пространно, очень нетипично для Него, очень эмоционально вдруг начинает говорить — о том, как трудно богатому войти в Царство Небесное, вспоминает образ самых узких врат в Иерусалиме — «Игольного уха», верблюда. Очень зримо, актуально иллюстрирует вот эту тему — как трудно богатому войти в Царство Небесное. И мы понимаем, что речь идёт не просто о материально богатом человеке. А о том, как трудна человеку глубоко религиозному, высоконравственному, войти в Царство Небесное. Вот тут есть из-за чего переполошиться. И апостолы действительно, видимо, услышали самое главное. «Мы стремимся вот именно к этому идеалу — жить в гармонии с самим собой, исполнять все заповеди. И вдруг выясняется, что при таком положении войти в Царство Небесное трудно». А отсюда кажущийся непонятным ответ Христа — что невоз­можное для человека возможно для Бога.

И вот здесь, может быть, самое главное и заключается. Мы должны, конечно, употреблять огромное количество усилий для того, чтобы исполнять заповеди Божии, для того, что­бы увеличивать благоденствие и самих себя, и ближних на­ших. Мы, конечно, должны очень много трудиться и внешне, и внутренне. Но при этом мы должны отдавать себе отчёт в том, что мы очень легко можем обесценить все свои труды, если исполнимся чувства не скажу даже гордыни, а просто самоуспокоенности. А разве не это часто гонит нас в Церковь? Разве не это желание наконец отрешиться от всех своих пе­реживаний, скорбей, умиротвориться побуждает нас делать вид, что мы христиане?

Но Бог не призван нас погружать в гипнотический сон на­шего самодовольства —— пусть даже основанного на внешней добродетели. Бог призван к тому, чтобы не давать нам забыть, что путь к Нему лежит через крест — крест каждого из нас. И если мы это будем осознавать, нам, конечно, поначалу станет очень страшно, очень неуютно. И вот тогда, может быть, мы и обратимся к Богу с самыми главными словами. И Он нам ответит: «То, что невозможно для вас, возможно для Меня. Идите за Мной, идите со Мной». Это касается и материально бедных, и материально богатых. Но это не касается, вы знае­те, тех, кто духовно сыт, кто духовно пресыщен, кто источает фанатичное убеждение в собственной духовной самодостатач­ности. Вот именно против этого идола, которому, наверное, невольно поклонялся богатый человек, и восстаёт Христос, по существу, провокативно требуя от приличного человека чест­но нажитое им раздать неизвестно кому. Что там за нищие-то? И вот важность этого понимания опасности искуситься своей добродетелью — эта важность в нашей духовной жизни подчёркивается тем, что часто, не будучи людьми достойными, подобно этому богачу, не обладая его достоинствами, мы гре­шим тем, чем грешил он. Так что дай нам Бог силы не только созидать своё внешнее благоденствие, не только осуществлять свою духовную жизнь, но дай Бог нам силы быть способными в какой—то момент освободиться от всего этого — в какой фор­ме, сказать сейчас сложно: по-разному жизненные ситуации складываются, — для того чтобы следовать за Христом. Будем помнить о том, что не только грех, но и добродетель может быть очень серьёзным препятствием на нашем пути следова­ния за Христом.

Аминъ.

15.12.2013