Иже Херувимы тайно образующе, и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение. Яко да Царя всех подъимем, ангельскими невидимо дориносима чинми (Херувимская песнь).

Возлюбленные во Христе братие и сестры!

Какие загадочные слова поются за Литургией! Кто может слушать их без трепета? Вдумайтесь: «Мы таинст­венно изображаем Херувимов». Не подобное ли изобра­жается подобным? А мы изображаем Херувимов. Значит, в каждом из нас есть что-то подобное Херувиму, сходное с Херувимом — с многоочитым, как совесть, Ангелом Божиим. Но не наружное, не внешнее это сходство. Сходство человека с Херувимом внутреннее, таинствен­ное — в глубине души его. Это сходство духовное. Есть у человека великая по своему значению херувимская серд­цевина души, ангельское ядро ее. Но оно сохраняется в тайне и невидимо для плотских очей.

Бог вложил в человека лучший дар Свой — Образ Божий. Но в самых внутренних кладовых души таится этот дар, эта драгоценная жемчужина, в илистой, некра­сивой раковине погребена она среди тины на дне душев­ного моря.

Если бы не скрыл Бог дара Своего, то человек своим небрежением мог бы осквернить дар Божий, теперь же он дается в руки лишь тому, кто видит его, а видит его лишь потрудившийся над облагораживанием своей души.

Все мы в грехах. Но мы, в теле своем, как в скудель­ном сосуде, носим миро многоценное.

Сверху загрязненные, а внутри ослепительно луче­зарные. Таковы все мы, братие и сестры.

Снимите с человека одежду, и вы увидите его тело, подверженное искушениям, болезни и смерти. Если бы снять далее и тело, то вы увидели бы толстый слой гре­хов, как ржавчина изъевших нашу душу. Но если бы, еще далее, снять с души эту тленную, смрадную часть, то там, в середине, узрели бы Ангела Хранителя. Многими очами он видит каждое желание наше, замечает каждое помышление человека. Вот святое нутро души человеческом.

Свят человек в тайниках души своем. Освящен он, потому что Бог святит его, Который при сотворении человека «умалил еси его малым чим от ангел, славою и честию венчал еси его» (Пс. 8, 6).

Не предупреждал ли Господь: «Смотрите, не прези­райте ни одного из малых сих; ибо говорю вам, что Ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного» (Мф. 18, 10).

Быть может приходилось вам слышать, как находят драгоценный камень алмаз? Сначала он покрыт бывает грубой корой, черным, непомерно твердым налетом. С виду такой камень не разнится от простой гальки. И толь­ко мастер дела угадает, что это алмаз. С большим трудам и осторожностью снимают с камня эту кору, шлифуют его, и тогда выступает внутреннее, как росинка, прозрач­ное ядро, загорается и играет на солнце всеми цветами радуги. Так и человек. Снаружи грязный, но внутри такой прекрасный, что Бог, создав человека, почил от дел Своих, а когда человек пал, то Бог Сына Своего не пощадил, от­дал Его даже на муки и смерть, чтобы спасти людей.

В жизни каждого человека случается так, что если хоть чуть-чуть осветится сердце, то внутри, озаряемый Божественным Светом, заблестит и заискрится, как ал­маз, образ Божий.

«Блажени чистии сердцем, — сказал Господь, — яко тии Бога узрят». Святые люди в сердце своем спо­добляются видеть Бога, а в людях они видят Ангелов Хранителей.

Кто приблизился к этой ступени совершенства, тот бережно относится к другому, ибо видит святыню в нем, видит то, чего человек и сам за собой не замечает. Любуется и не может нарадоваться святыне всякого.

Не видно нам в будничной жизни этой сокровенной и таинственной святыни души. Не замечаем мы и Ангела Хранителя нашего, который дан нам от Бога как охрани­тель чистоты нашей.

Но Ангел Хранитель не оставил нас. Правда, грехи и беззакония наши мешают ему с таким дерзновением предстать к Престолу Божию с ходатайством о нас, с ка­ким он предстоял тогда, когда душа наша была чище, а сердце наше — мягче и добрее. Однако он совоздыхает нам, а может, плачет о нас, ожидая нашего просветления, посланного от Бога.

Разными путями ведет Бог человека к такому про­светлению, к познанию своей святыни.

Иногда это бывает через великое счастье, как было с евангельским Закхеем, а иногда через великое несчастье, как это было с евангельской грешницей.

Мы думаем, что человек погиб окончательно, мах­нем рукой на него, — до того он весь в грязи и скверне. Падение его представляется нам последним падением, па­дением туда, откуда нет возврата.

Но суд Божий, оказывается, не то, что суд человечес­кий. В великом душевном переживании обветшает старый чехол. Вдруг в самой грязи сверкнет что-то неожиданное. Это Ангел Хранитель подтолкнул человека и мощной де­сницей выводит его на новый, святой путь. И на небесах тогда более радости будет об одном этом грешнике каю­щемся, чем о девяносто девяти праведниках, которые не имеют нужды в покаянии (Лк. 15, 7).

И сегодня, когда Церковь Святая прославляет Архистратига Божиего Михаила со всеми Небесными Силами, мне хотелось напомнить вам о том, о чем Церковь напоминает за каждой Литургией словами Херувимской песни: «Иже Херувимы тайно образуюше…»

«Всякое ныне житейское отложим попечение…» То есть забудем хотя бы на время житейскую суету, забу­дем навсегда взаимные обиды, распри и счеты, забудем все нечистое, ибо, истинно, братие и сестры, нет выше счастья, как увидеть силу Добра, как принести себя в жертву живой Любви. Нет границы между небесным и земным. Ангелы Божии восходят и нисходят в души чело­веческие. Радость на веки да будет со всеми нами.

Аминь.