Мы обычно думаем о Страшном Суде, как о чем-то очень далеком… и, может быть, только тяжко за­болев или находясь в большой опасности, начинаем тревожиться о нашей вечной участи.

Думать о Страшном Суде, как о чем-то очень далеком и почти нереальном неправильно и не потому только, и не потому даже, что мы не знаем часа, когда позовет нас Господь, как и срока последних свершений, а потому что Страшный Суд входит уже теперь в нашу жизнь. Ведь мы каждую минуту пред­стоим перед Лицом Господа и, как рай и ад предначинается еще здесь на земле, так и Страшный Суд. Он творится в каждое мгновение нашей жизни. Притча Господня а Страшном Суде может помочь нам это понять.

Представим себе, что встретили мы человека, ко­торый нуждается в нашей помощи и прошли мимо него: то ли не накормили его, то ли не напоили, то ли не дали ему крова, или не одели и не посетили его, когда он в чем-либо
этом нуждался. Прошли мы мимо одного такого человека, потам другого… Если один, два раза это случилось, то дело еще м.б. и поправимо. На третий раз, возможно, мы опомнимся. Если же еще раз пройдем мимо чужого страдания, чужой нуж­ды, кто знает, м.б. сердце наше станет твердеть, высыхать и, при следующем небрежении, не дай Бог, сердце столь затвердеет, что закроется и путь к по­каянию.

А это будет означать, что Страшный Суд совер­шился, что мы убили в себе любовь, отлучили себя от Бога. Вот что значит Страшный Суд. Непоправимое может случиться в каждое мгновение.

Отчаиваться конечно не надо. Господь терпелив, Он постоянно приходит к нам, чтобы нас разбудить.., и все же непоправимое всегда возможно, т.к. Бог ни когда не заставит нас встать на путь добра. Бог только зовет нас, окликает, Он дорожит нашей свободой.

И еще из Притчи о Страшном Суде мы можем заключить, что Милость Господня настолько велика, что Он ищет в нас признака сострадания, доступного многим. Даже и язычники умеют накормить голод­ного, бездомного ввести в дом… утешить больного. Но довольствуется ли Господь только внешними до­брыми делами? Нет, наши добрые дела не имеют цены сами по себе. Можно и накормить голодного и напоить жаждушего и при этом остаться далеким и чуждым Богу.

В связи с этим уместно вспомнить страшные, но невыразимо прекрасные слова апостола Павла, из гла­вы 13-ой его первого Послания к Коринфянам. Зна­менитое начало этой главы богословы нередко назы­вают гимном любви:

«Если я говорю языка­ми человеческими и ангельскими, а любви не имею; то я медь звенящая, или кимвал звучащий».

«Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто».

«И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею; нет мне в том никаков пользы».

Все наши добрые дела — это только, или признаки и плоды нашего доброго сердца, или средство раз­мягчать, согреть, освятить его.

Несомненно, что ублажая праведников и осуждая грешников, в Притче о Страшном Суде, Господь сквозь дела их видит и судит их сердца.

Тем не менее, если добрые дела сами по себе не имеют полной цены, не самоценны, без них все-же не обойтись. Любовь, как и вера без дел мертва и не вспыхнет она, не разгорится она в нашем сердце, если мы не будем себя понуждать творить добро.

А для этого надо не забывать, а помнить, что Страшный Суд, как и ад и рай, начинается уже здесь на земле, что от лица Правды Божией нам не укрыться — и что в каждое мгновение нашей жизни мы можем, мы должны сделать новый шаг, прибли­жающий нас к Богу, или мы можем оступиться и упасть непоправимо.